Markiz de Sad
:))

Я предупреждал. Сами полезли под кат.
:)

Умели и не только в старых русских ресторанах потчевать:

"Помнят московские старожилы знаменитого Грибоедова! Что отварные порционные судачки! Дешевка это, милый Амвросий! А стерлядь, стерлядь в серебристой кастрюльке, стерлядь кусками, переложенными раковыми шейками и свежей икрой? А яйца-кокотт с шампиньоновым пюре в чашечках? А филейчики из дроздов вам не нравились? С трюфелями? Перепела по-генуэзски? Десять с полтиной! Да джаз, да вежливая услуга! А в июле, когда вся семья на даче, а вас неотложные литературные дела держат в городе, - на веранде, в тени вьющегося винограда, в золотом пятне на чистейшей скатерти тарелочка супа-прентаньер? Помните, Амвросий? Ну что же спрашивать! По губам вашим вижу, что помните. Что ваши сижки, судачки! А дупеля, гаршнепы, бекасы, вальдшнепы по сезону, перепела, кулики? Шипящий в горле нарзан?!"

Эээ... уважаемый... не отклоняйтесь от темы заказа... согласно ей, вы должны были процитировать максимум Коровьева:
"Вы ... ээээ.... дайте нам вообще закусочку... эээ...."

да, действительно, тогда получается, что в ранне-советские времена потчевать еще могли, а вот заказать со вкусом уже увы и ах....

Да а во времена развитого социализма уже и насчет потчевать рестораторы скуксились - "жидкае будити?"

в каком-то интервью режиссера и профессионального дворянина Михалкова прочитала, что когда он впервые привел свою будущую жену в ресторан, она сделала такой заказ: "Мне, пожалуйста, первое, второе, и компот"...

нда уж, при всём своем таланте м. всё таки на редкость мерзкое чмо...

да, первостатейный мудак...

я на месте жены зарядил бы усатому в щщи

*на первом отрывке нервно сглатывает, на втором - прислушивается к голодным резям в животе, на третьем - непроизвольно причмокивает и чавкает, шокируя коллег, после четвертого хватает кошелек и рысью в кафе - съесть хоть ЧТО НИБУДЬ:)))

Господа эль стопками употребляют. Как-то некошерно это. Можно конечно и портвейн ложками. но не стоит

так отлакировать же

Ну, если только так :о)) Все равно мало :о))

В лавку к Плотниковым -- великолепнейшее дело! -- крикнул и Митя, как бы осененный какою-то мыслью. -- Миша, -- обернулся он к вошедшему мальчику, -- видишь, беги к Плотниковым и скажи, что Дмитрий Федорович велел кланяться и сейчас сам будет... Да слушай, слушай: чтобы к его приходу приготовили шампанского, этак дюжинки три, да уложили как тогда, когда в Мокрое ездил... Я тогда четыре дюжины у них взял (вдруг обратился он к Петру Ильичу), -- они уж знают, не беспокойся, Миша, -- повернулся он опять к мальчику. -- Да слушай: чтобы сыру там, пирогов страсбургских, сигов копченых, ветчины, икры, ну и всего, всего, что только есть у них, рублей этак на сто или на сто двадцать, как прежде было... Да слушай: гостинцев чтобы не забыли, конфет, груш, арбуза два или три, аль четыре, -- ну нет, арбуза-то одного довольно, а шоколаду, леденцов, монпансье, тягушек -- ну всего, чтó тогда со мной в Мокрое уложили, с шампанским рублей на триста чтобы было... Ну, вот и теперь чтобы так же точно. Да вспомни ты, Миша, если ты, Миша... Ведь его Мишей зовут? -- опять обратился он к Петру Ильичу.

А вот, скажем:
"Кулебяка должна быть аппетитная, бесстыдная, во всей своей наготе, чтоб соблазн был. Подмигнешь на нее глазом, отрежешь этакий кусище и пальцами над ней пошевелишь вот этак, от избытка чувств. Станешь ее есть, а с нее масло, как слезы, начинка жирная, сочная, с яйцами, с потрохами, с луком..."

А вот объясните мне, непонятливой, как такое количество, даже такой роскошной еды, можно съесть? Я все понимаю про несколько иные физические нагрузки и т.п., но, как мне кажется, те, кто так заказывал, все больше не пешечком, а все больше на лихачах. Неужели кто-нибудь сейчас мог осилить столько перемен?

А вы книгу Доминик Мишель про Вателя читали? про тогдашние обеды? минимум 4 супа в одной только перемене?
«...Двенадцать глубоких блюд следует распределить по всей поверхности стола так, чтобы образовался правильный квадрат... в блюда, стоящие по четырем углам, следует положить: по одной стороне -- жареное мясо, по другой стороне -- свежие тропические фрукты... а в два блюда посередине -- паштет из голубей, из каплунов, без костей, а другое должно быть с дынями, горячим фрикасе, например куриным, или с рагу из пулярок...»
А ведь то французы.

Да я и не говорю, что это только русский феномен. И во французских, и в английских книгах встречаются подобные меню. Но ведь современные французы сейчас тоже не едят столько, сколько вкушали их пра-пра...

А если еще вспомнить древних римлян...
Но они хоть меры принимали от обжорства.

Я помню, когда в детстве читала "Три мушкетера", меня поразило описание обеда Портоса. Там есть момент, когда он заказывает слуге, как приготовить барана: барана нафаршировать зайцем, зайца уткой, утку курицей, а курицу паштетом. Я не помню точно, но что-то в этом роде. И в конце-концов он целиком съедал этого барашка. Я еще долго потом маму спрашивала, а сможет ли папа столько съесть (а папа у меня росту 190, и по комплекции достаточно крупный).

А четыре супа с расчетом , что будут есть все четыре , или все же вполне приемлимым было ограничится каким либо одним на выбор ? Я вот честно пыталась представить - как это четыре тарелки супа , а потом что еще и уйти своими ногами и ... Не вышло .

роскошной - можно :о)

эээ, да вы побывайте к примеру на татарской свадьбе - куда там москвичам Гиляровского....

Да что там далеко ходить?

Среднестатистический совковый новогодниы стол доедаю еще дней пять...

Советский новогодний стол это немного другое. На него ставили самое вкусное, самое дефецитное, то, что считалось только праздничной едой, да и потом чтобы 5 дней не готовить и в магазин не ходить.
А в ресторане делали заказ и ели, врядли с собой остатки забирали.

Я не знаю про татарскую, мне посчастливилось быть на азербайджанской в очень состоятельной семье. Черная икра тазами, бараны стадами, каждому гостю по осетру и т.п. Но это все-таки свадьба, праздник, угощение гостей. А и у Гиляровского, и у Тэффи, и у Шмелева очень много описаний просто ужина, будничной еды.

"...
И стол веселый. Отец сам всегда делает ботвинью.

Вокруг фаянсовой, белой, с голубыми закраинками, миски стоят тарелочки, и на них все веселое: зеленая горка мелко нарезанного луку, темно-зеленая горка душистого укропу, золотенькая горка толченой апельсинной цедры, белая горка струганого хрена, буро-зеленая — с ботвиньей, стопочка тоненьких кружочков, с зернышками, — свежие огурцы, мисочка льду хрустального, глыба белуги, в крупках, выпирающая горбом в разводах, лоскуты нежной белорыбицы, сочной и розовато-бледной, пленочки золотистого балычка с краснинкой. Все это пахнет по-своему, вязко, свежо и остро, наполняет всю комнату и сливается в то чудесное, которое именуется — ботвинья. Отец, засучив крепкие манжеты в крупных золотых запонках, весело все размешивает в миске, бухает из графина квас, шипит пузырьками пена. Жара: ботвинья теперь — как раз.

Все едят весело, похрустывают огурчиками, хрящами — хру-хру. Обсасывая с усов ботвинью, отец все чего-то улыбается... чему-то улыбается?
....."

только-только хотел про масленицу от Шмелёва... :) Уже пошёл искать... :)

Она обратила на него взгляд, полный ужаса. У ней оставался всего
полтинник, а до первого числа, когда братец выдает деньги, осталось еще
десять дней. В долг никто не дает.
- Не успеем, Илья Ильич, - робко заметила она, - пусть покушает, что
есть...
- Не ест он этого, Агафья Матвеевна: ухи терпеть не может, даже
стерляжьей не ест; баранины тоже в рот не берет.
- Языка можно в колбасной взять! - вдруг, как будто по вдохновению,
сказала она, - тут близко.
- Это хорошо, это можно: да велите зелени какой-нибудь, бобов свежих...
- Бобы восемь гривен фунт! - пошевелилось у ней в горле, но на язык не
сошло.
- Хорошо, я сделаю... - сказала она, решившись заменить бобы капустой.
- Сыру швейцарского велите фунт взять! - командовал он, не зная о
средствах Агафьи Матвеевны, - и больше ничего! Я извинюсь, скажу, что не
ждали... Да если б можно бульон какой-нибудь.
Она было ушла.
- А вина? - вдруг вспомнил он.
Она отвечала новым взглядом ужаса.
- Надо послать за лафитом, - хладнокровно заключил он.

Ни от чьих описание еды и женщин не получаю такого бешеного удовольствия, как от гоголевских:

...Хозяин заказывал повару, под видом раннего завтрака на завтрашний день, решительный обед. И как заказывал! У мертвого родился бы аппетит.

- Да кулебяку сделан на четыре угла,-говорил он с присасыванием и забирая к себе дух.-В один угол положи ты мне щеки осетра да вязиги, в другой гречневой кашицы, да грибочков с лучком, да молок сладких, да мозгов, да еще чего знаешь там этакого, какого-нибудь там того... Да чтобы она с одного боку, понимаешь, подрумянилась бы, с другого пусти ее полегче. Да ис-подку-то, пропеки ее так, чтобы всю ее прососало, проняло бы так, чтобы она вся, знаешь, этак растого - не то чтобы рассыпалась, а истаяла бы во рту, как снег какой, так чтобы и не услышал.-Говоря это. Петух при-смактывал и подшлепывал губами.

"Черт побери! не даст спать",-думал Чичиков и закутал голову в одеяло, чтобы не слышать ничего. Но и сквозь одеяло было слышно:

- А в обкладку к осетру подпусти свеклу звездочкой, да снеточков, да груздочков, да там, знаешь, ре-пушки да морковки, да бобков, там чего-нибудь этакого, знаешь, того-растого, чтобы гарниру, гарниру всякого побольше. Да в свиной сычуг положи ледку, чтобы он вэбухнул хорошенько.

Много еще Петух заказывал блюд. Только и раздавалось: "Да поджарь, да подпеки, да дай взопреть хорошенько!" Заснул Чичиков уже на каком-то индюке.

8)))))))))
Ничего удивительного, что при таких диетах

...Вообще все дамы города N. были несколько полны, но шнуровались
так искусно и имели такое приятное обращение, что толщины никак нельзя было приметить.
8)

кхе... извините, авторизация потерялась .Не любит ЖЖ Гоголя 8)

"Пульхерия Ивановна для меня была занимательнее всего тогда, когда подводила гостя к закуске.

- Вот это, - говорила она, снимая пробку с графина, - водка, настоянная на деревий и шалфей. Если у кого болят лопатки или поясница, то очень помогает. Вот это на золототысячник: если в ушах звенит и по лицу лишаи делаются, то очень помогает. А вот эта - перегнанная на персиковые косточки; вот возьмите рюмку, какой прекрасный запах. Если как-нибудь, вставая с кровати, ударится кто об угол шкапа или стола и набежит на лбу гугля, то стоит только одну рюмочку выпить перед обедом - и все как рукой снимет, в ту же минуту все пройдет, как будто вовсе не бывало.

После этого такой перечет следовал и другим графинам, всегда почти имевшим какие-нибудь целебные свойства. Нагрузивши гостя всею этою аптекою, она подводила его ко множеству стоявших тарелок.

- Вот это грибки с чебрецом! это с гвоздиками и волошскими орехами! Солить их выучила меня туркеня, в то время, когда еще турки были у нас в плену. Такая была добрая туркеня, и незаметно совсем, чтобы турецкую веру исповедовала. Так совсем и ходит, почти как у нас; только свинины не ела: говорит, что у них как-то там в законе запрещено. Вот это грибки с смородинным листом и мушкатным орехом! А вот это большие травянки: я их еще в первый раз отваривала в уксусе; не знаю, каковы-то они; я узнала секрет от отца Ивана. В маленькой кадушке прежде всего нужно разостлать дубовые листья и потом посыпать перцем и селитрою и положить еще что бывает на нечуй-витере цвет, так этот цвет взять и хвостиками разостлать вверх. А вот это пирожки! это пирожки с сыром! это с урдою! а вот это те, которые Афанасий Иванович очень любит, с капустою и гречневою кашею.

- Да, - прибавлял Афанасий Иванович, - я их очень люблю; они мягкие и немножко кисленькие".

(Хотя это и не заказ... что заказ? "Размотавши косынку, господин велел подать себе обед. Покамест ему подавались разные обычные в трактирах блюда, как-то: щи с слоеным пирожком, нарочно сберегаемым для проезжающих в течение нескольких неделей, мозги с горошком, сосиски с капустой, пулярка жареная, огурец соленый и вечный слоеный сладкий пирожок, всегда готовый к услугам; покамест ему все это подавалось и разогретое, и просто холодное, он заставил слугу, или полового, рассказывать всякий вздор - о том, кто содержал прежде трактир и кто теперь, и много ли дает дохода, и большой ли подлец их хозяин; на что половой, по обыкновению, отвечал: "О, большой, сударь, мошенник"... После обеда господин выкушал чашку кофею и сел на диван, подложивши себе за спину подушку, которую в русских трактирах вместо эластической шерсти набивают чем-то чрезвычайно похожим на кирпич и булыжник")

прочитала я "Старосветских помещиков", когда мне было 10 лет... после чего взяла из маминой подшивки журнал "Крестьянка" и ПЕРВЫЙ РАЗ В ЖИЗНИ самостоятельно отважно сделала пирожки с гречкой из содового теста. Не помню, было ли это съедобно, но то, что Гоголь сыграл свою роль в прививании мне любви к готовке - несомненно 8)))))))))))

"Они заговорили все разом:
- Дашь гороха с салом; дашь крошеного мясца – воловьего, телячьего, бараньего, куриного. Для кого сосиски-то – для собак, что ли?
- Кто, проходя, чуял запах колбас кровяных, колбас белых – и не схватил их за шиворот?
- А koekebakken, пирожки, поджаристые такие, в масле, в Андерлехте под Брюсселем их делают. Они поют на сковороде, такие сочные, хрустящие, и пить хотят, пить, пить. Яичницу с ветчиной мне или ветчину с яичницей , - ну уж объеденье!.. А где вы, небесные choesels (кусочки тушеного мяса, рагу) – такие гордые мясные великаны среди всяких почек, петушьих гребешков, телячьих желез, бычьих хвостиков, бараньих ножек; и приправ: лучок, перчик, мускат, гвоздика и три кружки белого вина для соуса… О, дождусь ли я тебя, божественная свиная колбаса, такая мягкая, что ты слова не вымолвишь, когда тебя пожирают! Прямым путем из «Царства объедал» приходишь ты, из далекой страны блаженных бездельников и сластен!.. Мне баранины с бобами… Мне свиных ушей!.. Мне сооруди четки из куличиков… «Отче наш» будут стрепета, а «Верую» - жирный каплун.
Трактирщик спокойно им ответил:
- Вы получите яичницу из шести десятков яиц ; путеводными вехами для ваших ложек будут полсотни черных колбас, которые, дымясь, увенчают эту гору еды. На выпивку будет dobble peterman – целая река доброго пива".
(с) Шарль де Костер

"Хитровские "гурманы" любят лакомиться объедками. "А ведь это был рябчик !" - смакует какой-то "бывший". А кто попроще - ест тушеную картошку с прогорклым салом, щековину, горло, легкое и завернутую рулетом коровью требуху с непромытой зеленью содержимого желудка - рубец, который здесь зовется " рябчик ".
[...]
Оставив извозчика, пешком пошли по грязной площади, окутанной осенним туманом, сквозь который мерцали тусклые окна трактиров и фонарики торговок-обжорок. Мы остановились на минутку около торговок, к которым подбегали полураздетые оборванцы, покупали зловонную пищу, причем непременно ругались из-за копейки или куска прибавки, и, съев, убегали в ночлежные дома.
Торговки, эти уцелевшие оглодки жизни, засаленные, грязные, сидели на своих горшках, согревая телом горячее кушанье, чтобы оно не простыло, и неистово вопили:
- Л-лап-ш-ша-лапшица! Студень свежий коровий! Оголовье! Свининка-рванинка вар-реная! Эй, кавалер, иди, на грош горла отрежу! - хрипит баба со следами ошибок молодости на конопатом лице.
- Горла, говоришь? А нос у тебя где?
- Нос? На кой мне ляд нос? И запела на другой голос:
- Печенка-селезенка горячая! Рванинка!
- Ну, давай всего на семитку!
Торговка поднимается с горшка, открывает толстую сальную покрышку, грязными руками вытаскивает "рванинку" и кладет покупателю на ладонь.
- Стюдню на копейку ! - приказывает нищий в фуражке с подобием кокарды...
- Вот беда! Вот беда! - шептал Глеб Иванович, жадными глазами следил за происходящим и жался боязливо ко мне.
- А теперь, Глеб Иванович, зайдем в "Каторгу", потом в "Пересыльный", в "Сибирь", а затем пройдем по ночлежкам.
- В какую "Каторгу"?
- Так на хитровском жаргоне называется трактир, вот этот самый! Пройдя мимо торговок, мы очутились перед низкой дверью трактира-низка в доме Ярошенко.
- Заходить ли? - спросил Глеб Иванович, держа меня под руку.
- Конечно!
Я отворил дверь, откуда тотчас же хлынул зловонный пар и гомон. Шум, ругань, драка, звон посуды...
[...]
В облаке пара на нас никто не обратил внимания. Мы сели за пустой грязный столик. Ко мне подошел знакомый буфетчик, будущий миллионер и домовладелец. Я приказал подать полбутылки водки, пару печеных яиц на закуску - единственное, что я требовал в трущобах.
Я протер чистой бумагой стаканчики, налил водки, очистил яйцо и чокнулся с Глебом Ивановичем, руки которого дрожали, а глаза выражали испуг и страдание.
Я выпил один за другим два стакана, съел яйцо, а он все сидит и смотрит.
- Да пейте же!
Он выпил и закашлялся.
- Уйдем отсюда... Ужас!
Я заставил его очистить яйцо. Выпили еще по стаканчику".