«…и добавки, идентичныя натуральнымъ».
«Здравствуйте! Я – краситель». – «А я – ароматизатор!» - «А я – вкусовая добавка!» - «А я – лимонная кислота!» - «А я – заменитель сахара!» - «Вместе мы – натуральный сок!!!»
Эта КВН-овская шутка вызывает у нас лишь легкую улыбку понимания. Ну да, знаем. Читать все обучены. Бери любую упаковку – вон их там сколько в составе продукта… этих, на букву Е… и ничего, пьем… и живы пока…
Между тем нынешняя вакханалия эрзацев и консервантов, прикрывающихся заумными названиями либо, напротив, бессмысленными буквенно-цифровыми кодами, началась не вчера. И приоритет здесь принадлежит отнюдь не России.
6 февраля 1881 года газета «Петербургский листок» писала: «Хотя мы и отстали от Европы в фальсификации напитков и съестных припасов, но и у нас это искусство процветает не хуже...»*.
Что же предлагалось русскому покупателю в качестве «идентичных натуральным...»?
«- Даже самые крупные виноторговцы не гнушались дешевые бессарабские и крымские вина “в соединении с черникой превращать в заграничное вино”.
- Густоту разбавленному пиву придавали глицерином, а запах хмеля заменяли запахом мускатного ореха. В квас по той же причине клали поташ и соду.
- Хлеб из испорченной муки тоже заправляли поташем, содой и патокой.
- Ржавая селедка вымачивалась в можжевеловой воде. Жидкий жир (олеин) смешивался с деревянным маслом (олифой) и продавался уже как прованское масло.
- Фруктовые наливки “не имели в себе и следа фруктового сока”. Это была смесь слабого спирта с водой, глицерином и фруктовыми эссенциями. Обычно эту гремучую смесь окрашивали анилином (текстильным красителем), а чаще фуксином (мышьякосодержащим веществом).
“Самое незначительное употребление этих наливок возбуждает тошноту”, - писала газета»*.
«А еще петербургские умельцы конца ХIХ века “фабриковали сотовый мед, никогда не видевший ни улья, ни пчел”. Это была смесь сахарного сиропа с крошками пчелиных сотов»*.
«Торговцы чаем умудрялись ароматизировать плохой, испорченный или даже спитой чай розовым маслом, разбавленным в спирте. Дороговизна шампанского вызывала в то время появление подделок в виде лимонада с коньяком или просто какой-то подслащенной водицы, но с фирменными этикетками “Редерера”. Дешевизну этих “вин” объясняли их кражей из винных погребов знатных особ»*.
«Однако всех в этом деле переплюнули торговцы специями - для увеличения веса они продавали толченый красный перец пополам с тертым кирпичом**»*.
Вот эти вышеописанные «фруктовые наливки» – ничего не напоминают, а?
Почти тридцать лет спустя, в 1907 году, проблема менее острой не стала. Не всегда помогала даже специальная статья Уголовного уложения, каравшая за примешивание к продуктам несообразных добавок. Журнал «Домашний очаг» в целой серии статей предостерегает своих читателей от возможных покупок «приукрашенного» товара. Итак:
- К муке для весу «примешивают песок, тяжелый шпат».
- «Для придания окраски вину, колбасе, маслу прибавляют искусственные краски, для сохранения консервов прибавляют салициловую кислоту, для подслащивания вместо сахара берут сахарин, к варенью прибавляют глицерин и т.д.»
- Сиропы подкрашивают упомянутым уже фуксином.
- «К сметане примешивают творог, мыло, известь, соду, тертый картофель, крахмал – вплоть до гипса и глины».
- В пиво добавляют «отвары различных вредных растений, обладающих горьковатым вкусом». Но растения – это еще что, некоторые для достижения желаемой горечи пенного напитка вообще пользуют пикриновую кислоту.
Заметьте: в этом списке уже появляются кое-какие вещества, напоминающие нам знакомых по нынешним этикеткам. Но тогда они еще представляют собой признак мошенничества.
«Журнал практической жизни», каким себя считал «Домашний очаг», конечно же, не мог не дать своим читателям практических советов по распознаванию фальсифицированных или содержащих неподобающие примеси продуктов. В специальной рубрике там имеются описания целых химических опытов, впрочем, довольно простых, а нам известных еще со школы (скажем, определение наличия крахмала в сметане с помощью йода).
Так и видится неюный уже чиновник, отец семейства, который, придя из должности, оставляет в передней сюртук и, в одном жилете, поблескивая часовой цепочкой на животе, колдует у стола, застеленного газетою, на которой стоит крынка и какие-то таинственные флакончики; одним глазом он косится периодически в раскрытый журнал, а другим силится разглядеть что-то в чайной чашке, в которой уже развел купленную поутру сметану… а домочадцы столпились за прикрытой дверью и перешептываются тревожно, и только кухарка ненужно-громким голосом рассуждает сама с собой на пустой кухне, что завсегда в этой лавке товар приличный и обхождение самое уважительное…
Однако началось все, по-видимому, все-таки с других фокусов (за которые тоже полагалась отдельная статья Уголовного уложения). Формулу «не обманешь – не продашь» человечество вывело для себя, пожалуй, одновременно с появлением самой торговли. Е.П. Иванов в своей книге***, в главе, посвященной торговцам, помимо обвеса и обмера упоминает и другие способы мошенничества. Это в первую очередь «пиротехника», она же «радуга», она же пересортица, - подмена одного сорта товара другим, низшим. Разновидностью ее был «ассортимент» - довесок низшего сорта к порции высшего. В основном этот способ практиковали мясники. Не отставали и рыботорговцы:
в уже упоминавшейся корреспонденции «Петербургского листка» упоминались случаи, когда вместо килек продавали салаку, а из испорченных, почерневших килек “приготавливали анчоусы, соблазнительно свернутые в колечки”…Вместо сигов покупателям всучивали красноперку, вместо ряпушки - мелких сижков, вместо корюшки - мелких судачков, а вместо лещей – язей*.
В начале ХХ-го века сей бизнес еще больше разросся. «Домашний очаг» в 1907 году пишет:
«… После нашей несчастной войны с Японией, появилась на рынке рыба – кэта, которую в копченом виде выдают за семгу. Рыба-кэта сама по себе очень питательна и вкусна, и в данном случае обман состоял только в замене одного продукта другим и в назначении за него совершенно несоответственной цены: кэта на Амуре баснословно дешева, т.к. добывается в невероятно больших количествах, а здесь, под видом семги, берут за нее 60-80 коп. за фунт».
Интересно, а как бы квалифицировали тогдашние журналисты, к примеру, современные крабовые палочки?
(Кроссъ-постедъ.)
*Цитируется по: М. Пазин, «Толченый перец с тертым кирпичом». «Торговля и ресторанный бизнес» №04 (10), апрель 2004, http://torg.spb.ru/trb/2004/arch04/tolch _perec.html
** Пассаж про молотый перец с толченым кирпичом попадался мне где-то в художественной литературе, в рассказе, тоже посвященном тому, что и чем разбавляют. К сожалению, читано было давно, и автор с названием стерлись из памяти. Вроде бы это был Я. Гашек.
***Е.П. Иванов. Меткое московское слово. Быт и речь старой Москвы. М., 1989
upd Исправил заголовок. И Жуж прав, и по сути так лучше.
![[info]](2005.08.18_%2810.13.00%29_1225238.files/userinfo.gif){kind=small}
begemotoff) пишет в ![[info]](2005.08.18_%2810.13.00%29_1225238.files/community.gif){kind=small}
kitchen_nax
